Кирилл, 46 - 13 июля 2012 09:49

Дальше как-то само собой получилось — меня ж полкило свежей водки бодрит, не считая масла. (Чтоб не охмелеть!)
- Ну, дык йоптеж! Мож поебёмся? – Вежливо, но как бы с намёком говорю я ей, типа поддерживаю беседу. Губу недвусмысленно закусил, а сам её бесстыдным взглядом обыскиваю с ног до груди.
А там, я вам скажу, есть на что посмотреть, за что подержаться.
И раздевать в сущности не надо – бельё всё полупрозрачное, будто целлофановое, все прелести как на ладони: сиськи размера третьего-с-четвёртью не меньше, соски, словно налимоненные, виноградинами в рот просятся, жопа зеркальную стенку лифта подпирает, как два шара боулинговых, так на дабл и напрашиваются, животик такой впукло-выпуклый, и пупок посредине, в который, как говорила Шыхерезада в дазволенных речах «легко войдёт полтишок масла», а спермы и тем пачее.
Очаровательная рожа в кудряшках. А глаза! Блядовитые-блядовитые, виновато улыбающиеся. Под правым игривый фингал чуть припудренный пудрой. Значит склонна к животным страстям, однозначно! И все эти возбуждающие фетиши, как в комнате смеха, в трёх зеркалах лифта размножаются, уходя в перспективу.
- Ну, что Вы, такое говорите! – Кокетничает.
Мой юный друг – седые яйца, встрепенулся навстречу нечаянному счастью. Я только и успел его в букет замаскировать, чтоб не высовывался — всё-таки интеллигентный человек. Красный диплом автодорожного техникума, если что.
Стою, как влюблённый мудак, улыбаюсь, букетом, словно веером, ширинку обмахиваю. И мысли робкие, трепетные: «Здесь прям выебать или до свадьбы потерпеть?»

Не, — думаю, – На свадьбе ещё хуй знает, что приключиться может в кульминации. Нажрусь ведь. Или кто из однокашников выебет из-под носа. Или брачное ложе какой-нибудь мудак обблюёт. Надо – думаю. – прям здесь, прям сейчас. Другого шанса не будет. Пора наконец, как говорится, избавиться от детской болезни левизны!
Тем более, что кокетливость, приветливость и наряд визавийки моей располагали к моментальной и необузданной интимности.
Это всё пронеслось быстрее скорости света в моём возбуждённом мозге. И начал я судорожно за спиной всеми пальцами левой руки кнопки хаотически нажимать, надеясь набрать вслепую код даВинчи, чтобы лифт нахуй заклинило на некоторое необходимое для полового соития время. Но, блядь, не ГариПотер нихуя, не получается с магической криптографией!

Доехали до седьмого этажа.
Лифт остановился, дверь напряглась… и тут хуйякс! – лифт задрожал, дверь крякнула натужно. И не открылась.

Повезло!

Ага!
Только это не двери лифта крякнули – хуле им железкам пластиглазовым крякать-то, утки они что ли! Это у меня в брюхе «Ледоход на Волге» художника Алексея Кондратьевича Саврасина тронулся, «река несла по ветру льдины». Весна, блядь, грачи прилетели!
И лифт вздрогнул не просто оттого, что остановился аварийно или там магически-хуергически, а оттого, что это меня, прислонённого фривольно к евоной стенке, передёрнуло судорогой через всю двенадцативёрстную кишку по всему нещасному телу.
Мороз пробежал меж моих егодичных булок и сжал яйца ледяной рукой.
«Вот щас и поебёмся…» — рассеяно подумал я, теряя связь с надвигающейся реальностью. – «Лучше бы я вместо цветов, посрать сходил бы. Хотя бы за тот же ларёк с калами…»
И в довесок к трагикомизму происходящего в голове всплыла, как утопленница в майскую ночь, сакраментальная фраза — «Мадам… жё ни манн шпа сис жюр!» Ага!

«Фуууу! Вонища!» — ну, вот — сам не заметил, что подпустил душмана.
В отчаянии я попытался овладеть собой.
Но в самостийном брюхе снова со скрипом и гулом заворочались жернова расстройства пищеварительного эксцесса.
Вот нахуя я, спрашивается, дома ещё сливочного масла полпачки сожрал, как советует Большая Советская Энциклопедия — ну, уже чтобы наверняка не захмелеть и не опозориться! Вот нахуя ?! Одной водки бы вполне хватило!
Чую, щас нешуточная пальпация начнётся. И я стал громко, но интеллигентно, кашлять, дабы заглушить неинтеллигентные завывания моего чрева. Потуги вернуть статус-скво и напряжение верхних отделов вдыхательных путей не прошло незамеченным для моего нижнего отдела пищеварительной цепочки, который подло воспользовавшись моим секундным замешательством, выпустил едкое облако иприта удушливого действия. Хорошо хоть не сильно шумно. Потому что кашлял я гораздо шумнее.

• 
• 
•